Покончив с трубкой, он постучал ею о камин, припорошив пеплом тлеющее полено на подставке. Затем он откинулся на спинку стула, рассеянно касаясь кончиками пальцев горячей трубки, пока та не остыла настолько, что её можно было убрать в карман пальто.Дважды он поднимал глаза на маленькие американские часы, тикавшие на каминной полке. Ему оставалось ждать ещё полчаса.Три свечи, освещавшие комнату, можно было не подрезать, но это заняло бы его на какое-то время. На бюро лежали раскрытые ножницы, он поднялся и взял их. Какое-то время он задумчиво открывал и закрывал ножницы, его глаза блуждали по комнате. В углу стоял мольберт, а за ним кипа пыльных холстов; за холстами была тень — та серая, угрожающая тень, которая никогда не двигалась.